Педро Альмодовар и Халина Рейн о создании фильмов о смерти и сексе в эпоху #MeToo

Когда я села анализировать этот увлекательный разговор между двумя режиссерами-провидцами, я не могла не почувствовать глубокое чувство восхищения и уважения к мужественным женщинам, стоящим в центре всего этого. Педро Альмодовар, с его многолетней карьерой и непримиримым исследованием женской сексуальности, стал первопроходцем в индустрии, а режиссер-новичок Сюзанна Бир демонстрирует впечатляющее мастерство повествования и феминистских тем в своем дебютном полнометражном фильме.

На мой взгляд, Педро Альмодовара и Халину Рейн объединяет важная связь через пьесу Жана Кокто «Человеческий голос». Пока Альмодовар превратил его в свой первый англоязычный фильм с Тильдой Суинтон в главной роли, Халина Рейн участвовала в живой постановке этого персонального шоу. Интересно, что в этом году оба режиссера отважились выйти за пределы своего родного языка, чтобы исследовать табуированные темы. «Комната по соседству» Альмодовара, в которой участвуют Суинтон и Джулианна Мур, деликатно переплетает глубокую связь дружбы с деликатной проблемой эвтаназии. С другой стороны, в фильме Рейна «Малышка» Николь Кидман показана как генеральный директор, борющийся с подавленными сексуальными желаниями. Примечательно, что оба режиссера чувствовали себя эмоционально во время съемочного процесса, обсуждая сложные и острые темы – секс и смертность.

Иногда я плачу – удивительно, не правда ли? Был конкретный случай, когда я почувствовал себя вынужденным уединиться в туалете», — признается Альмодовар Рейну, которая находит это правдоподобным, учитывая, что она тоже плакала на съемках своего фильма. «Я бы не стал показывать это открыто, но я стояла бы возле монитора… — отвечает Рейн, пряча лицо.

Это сложно, потому что, как отмечает Альмодовар, режиссеры должны играть несколько ролей для актеров – от них ожидается, что они будут родителем, партнером, братом или сестрой и даже противником. Тем не менее, они всего лишь люди. В ходе откровенного обсуждения Альмодовар и Рейн находят точки соприкосновения в своей взаимной любви к творчеству, которое заставляет задуматься и проницательно.

Педро Альмодовар: После создания «Человеческого голоса» я был очарован Тильдой Суинтон и захотел снова сотрудничать с ней в другом проекте. Сценарий был написан с учетом нее, но для второго персонажа я искал кого-то радикально отличающегося. Джулианна Мур пришла на ум из-за моего восхищения ее актерскими способностями; она действительно единственная в своем роде. К счастью, мне посчастливилось работать с ними обоими, поскольку процесс продвигался быстрее, чем ожидалось.

Халина Рейн: Чего вы ожидали?

Альмодовар: Когда я работаю на испанском языке, я становлюсь довольно многословным режиссером. Иногда я слишком много разговариваю с актерами и много репетирую. Однако для этого фильма мне не потребовалось столько времени на репетиции, потому что Тильде и Джулианне требовалось меньше подготовки. На самом деле, я снял меньше дублей в этом фильме по сравнению с моими предыдущими испанскими проектами. Обычно я мог сделать от 10 до 20 попыток, но в этом случае мне потребовалось всего две-четыре.

Рейн: Считаете ли вы, что ограничение языка принесло вам что-то положительное в этом смысле?

Альмодовар: Я согласен. Есть одна актриса, которая значительно прогрессирует после того, как сделала это один раз, а затем еще больше после десяти раз, и действительно преуспевает после пятнадцати дублей. Следовательно, я всегда делаю все пятнадцать дублей. Однако эти актрисы часто показывают очень хорошую игру с первого дубля. Чтобы гарантировать качество, я снимаю и второй, и третий. (перефразировано)

Рейн: Ты сам боишься смерти?

Альмодовар: Конечно. Этот аспект я включил в образ Джулианны, Ингрид, и он действительно отражает мои собственные чувства. Я не могу принять концепцию [смерти]. Я этого не понимаю. Я верю, что после того, как физическое тело погибло, дух сохраняется. Я не думаю, что со смертью люди просто перестают существовать. Однако это загадка, с которой я борюсь.

Рейн: Поскольку ваш фильм исследует темы смерти, болезней и прощаний, мне поначалу было страшно его смотреть. Однако я был восхитительно ошеломлен его теплом. Каким-то странным образом это облегчило мои опасения по поводу смерти.

Альмодовар: Я не ставил перед собой задачу создать мрачный, суровый или графический фильм. Вместо этого фильм воплощает дух персонажа Марты [Суинтон]. В этом контексте она выбрала смерть, что делает ее одновременно хозяйкой своей жизни и собственной кончины. Я считаю, что эта автономия в вопросах жизни и смерти является фундаментальной человеческой привилегией, которой мы все обладаем.

Как вы начали писать [“Babygirl”]?

По сути, вы спрашиваете, находится ли дикая природа внутри нас или она существует вне нас. Моя центральная идея вращается вокруг этого вопроса: являются ли люди по своей природе дикими или культурными?

Альмодовар: Или мы оба?

Отражение Рейна: У нас действительно много общего. Однако я часто оказываюсь в недоумении от своих действий, думая: «Я умный, я много читаю», только чтобы вслед за этим сделать что-то явно вредное для меня. Это заставило меня задуматься над аспектами себя, которых мне стыдно, такими как гнев, сексуальные желания и так далее. Я задавался вопросом: «Могу ли я по-настоящему любить каждую часть себя? Могу ли я принять свою собственную тьму?» Именно это вдохновило меня на создание фильма.

Альмодовар: Весьма интригующе видеть, что в вашем фильме есть персонаж, жаждущий доминирования в данный момент.

Рейн: Она хочет быть покорной и хочет, чтобы этот молодой человек доминировал над ней.

Альмодовар: Я не уверен во взглядах феминисток на этот счет, но, насколько я понимаю, ее сила заключается в ее выборе взять на себя эту роль.

Рейн: Настоящий феминизм позволяет нам воплощать в себе различные роли. Я часто наблюдала, как мужчины изображают сложных персонажей, таких как Ричард III и Макбет, в то время как мне, как женщине, приходилось играть Офелию — роль с ограниченным количеством сцен, которая переходит от девственницы к жертве самоубийства. Мне очень хотелось создать женский персонаж, воплощающий весь спектр переживаний: любящую мать, преданную жену и страстную любовницу.

Альмодовар: Считаете ли вы, что в браке она была подавлена?

Ассистент: Да, вы правы. Если бы герои Антонио Бандераса и Николь Кидман честно поговорили в начале фильма, возможно, описанные события не произошли бы. Она считает, что должна быть безупречной, поэтому прибегает к крайним мерам, таким как ледяные ванны, ботокс и терапия. Она думает, что если сможет устранить все свои недостатки, то будет любима и счастлива. Однако ей не удается полностью выразить себя даже с мужем, который не требует от нее скрывать свою истинную сущность. Вместо этого она постоянно подавляет свои эмоции до тех пор, пока не перестает это делать, и в этот момент они всплывают на поверхность и вызывают проблемы. Этот фильм служит предупреждением о последствиях подавления.

Альмодовар: Что происходит в конце, когда она все прояснила? Будут ли какие-то сдвиги в их отношениях?

Рейн: Безусловно, фильм, который я создал, больше похож на притчу или сказку на ночь, чем на документальный фильм из реальной жизни. Однако я надеюсь, что это предоставит персонажам возможность встретиться друг с другом, как в реальности.

Альмодовар: Во время движения #MeToo у меня был момент, когда я как писатель, мужчина и режиссер почувствовал, что обсуждать страсть больше неприемлемо, что взгляд на кого-то с желанием может рассматриваться как форма соблазнения. Я подумал, что это был акт агрессии.

Рейн говорит: Движение #MeToo оказало огромное влияние, учитывая ее актерский опыт и личный опыт таких неприятных событий. Однако она подчеркивает важность сохранения открытости и радикальной честности во всех творческих занятиях – будь то театр, изобразительное искусство, литература или общение между людьми. Она считает, что вынесение на свет этих скрытых проблем посредством обсуждения имеет терапевтический эффект, тогда как их подавление и отрицание их существования может привести к страху и чувству изоляции.

Кроме того, я разработал свой фильм так, чтобы он служил катализатором диалога. После просмотра мы часто проводим сеансы вопросов и ответов, и иногда эти обсуждения могут стать весьма интенсивными, особенно когда речь идет о таких темах, как неравенство в оргазме, особенно среди женщин.

Альмодовар: Вы говорите об этом в вопросах и ответах?

Ассистент: Конечно, да! Это потрясающе. Интересно, что женщины часто предпочитают обсуждать свой личный опыт, связанный с фильмом, а не сам фильм. Они могут размышлять о том, с чем столкнулись, или о своих стремлениях. К сожалению, эта тема остается довольно табуированной даже среди других женщин.

Альмодовар: Фильм довольно открыто раскрывает свои темы. Важным аспектом является то, что персонаж Николь не проявляет страха и готов принять любой вызов. Я считаю, что тенденция откровенных фильмов о сексе полезна, поскольку такие фильмы часто снимают женщины. Это кажется уместным, потому что во многих случаях режиссеры и сценаристы-мужчины могут не до конца понимать женское сексуальное удовольствие. Таким образом, это обеспечивает уникальную, подлинную женскую точку зрения.

Рейн: Верно.

Альмодовар отметил, что при обсуждении интимных любовных сцен диалоги между ним и Николь казались отчетливыми по сравнению с тем, какими они могли бы быть, если бы Николь разговаривала с коллегой-мужчиной.

Вы точны! В фильме ее персонаж претерпевает значительную трансформацию, поскольку она освобождается от идеи «Я могу быть только тем, кем вы от меня ожидаете». Она выражает это своему мужу, заявляя: «Я хочу быть женщиной, которой ты восхищаешься. Я просто хочу быть обычной». Это отражение нашего укоренившегося мышления. Крайне важно освободиться от этих ограничений. Теперь по мере продвижения вперед у женщин-режиссеров и рассказчиков будет немного больше места. Это интригующий период времени.

Смотрите также

2024-12-20 21:19